Я - поэт, зовусь КонсПидор!

[re_animator]

Херсонский Набат (взято из каментаф ОТСЮДА.)

Херсон - позор? Нет, не позор...
Тут не подходит это слово -
Нигде на свете до сих пор
Никто не видывал такого:

Да, отдавали города,
Но - сразу после возвращенья
В "родную гавань навсегда"
Под флагом Русского Спасенья?!

Ещё гремит в ушах салют,
Ещё глаза зарёй лучисты,
А по Херсону уж идут
Опять свидомые нацисты...

Какая бездна в головах,
Какая муть в мозгах кремлёвских,
Чтоб так устроить русский крах
К восторгу выродков бесовских!

Всё это бездною грозит
И всей стране многострадальной -
Она и так не монолит,
А уж в истерике обвальной...

Час Истины пробил для нас -
Набатом Русского Взросленья:
Войдём ли в бунтовской экстаз?
Согнёмся ли в дугу смиренья?

А может, взяться нам за ум
И Эволюционным Маршем
Не дать Кремлю жить наобум -
Не сгинуть вместе с "Братом Старшим"?

Лишь так мы сможем тучи бед
Направить айкидо-методой
В такой невиданный Рассвет,
Что космос грянет Русской Одой!!!

Comments

[moroz2000]

[(Anonymous)]

Не, товарищи, ну так нельзя. Я ваши радости понимаю и разделяю, но расчехлять такой главный калибр пока явно преждевременно.

[freeqball]

Мориц не в ту сторону.

[deutscher_stolz]

Из западного ануса сосете вы говно!!!
А москалям - родное пьянее, чем вино.
В котлах его варили и жрали всей семьей
Кацапы-говноеды в пещерах под землей.

Пришел еврей Зеленский, безжалостный к врагам,
Погнал он говноедов к таврийским берегам.
И вот весна в Тавриде, вокруг говном несет,
Но кончились кацапы - говно никто не жрет.

И скачет жид Зеленский над морем на коне,
И реют "Байрактары" с дорогой наравне,
И молвит он сердито: "Опять в краю моем
Вовсю несет говнищем. Но мы ж говно не жрем!"

Тут стражи-правосеки приметили двоих
Последних говноедов, оставшихся в живых.
Из бункера они вышли, щурясь на белый свет -
Плешивый ботоксный карлик и мальчик* семи-восьми лет...

* - мальчик с пузиком, в трусиках

P.S. А финал пусть каждый дальше сам досочинит в меру своей испорченности, ибо старик Стивенсон и так уже, наверное, в гробу не раз перевернулся от столь возмутительной непочтительности, проявленной к его бессмертному творческому наследию, переведенному Маршаком.